Заместитель иностранных дел России Александр Грушко рассказал в интервью РИА Новости о том, как сейчас можно охарактеризовать отношения Москвы и НАТО, возможен ли военный конфликт между РФ и альянсом, как Соединенные Штаты используют своих союзников, расширении НАТО и о том, каким будет российский ответ на это.

— В начале апреля в Вашингтоне прошла встреча глав МИД НАТО, приуроченная к 70-летию подписания Североатлантического договора. Натовцы говорят о «самом успешном» военном альянсе в истории. Так что же все-таки представляет собой НАТО сейчас?

— Согласно официальной позиции, которую излагает руководство НАТО, эта организация задумывалась как средство обеспечения коллективной безопасности стран Западной Европы от угрозы со стороны СССР. И сейчас генсекретарь альянса Йенс Столтенберг утверждает, что НАТО – чуть ли не единственная сила на защите свободы и либерального порядка. Однако, похоже, что главный смысл НАТО наиболее емко сформулировал первый генсекретарь альянса лорд Исмэй: «Удерживать американцев в Европе, русских вне Европы, а Германию – под Европой». Наблюдая за тем, как НАТО пытается подчинить ЕС в военном отношении, трудно избавиться от впечатления, что и третья часть этой формулы по-прежнему актуальна. НАТО остается объединением государств, где США играют доминирующую роль и в плане военной мощи, и по военному бюджету, и по политическому весу.

Для Вашингтона НАТО действительно является исторически самым успешным международным инструментом. Инструментом контроля и подчинения союзников, а заодно и легитимизации неправовых действий США на международной арене. НАТО, в частности, позволила разделить ответственность за агрессию против Югославии, которая обернулась самыми тяжелыми последствиями для Балкан и европейской безопасности в целом. Администрация США сейчас небезуспешно пытается монетизировать гарантии безопасности, которые якобы дает европейским союзникам американское военное присутствие на континенте, требуя довести расходы на оборону до уровня 2% от ВВП. На значительную часть – одну пятую – этой платы за лояльность рассчитывает американский ВПК, продвигающий свою продукцию для программ перевооружения европейцев. Дальше – больше. Теперь в Вашингтоне заявляют, что государства, принимающие у себя американские контингенты, должны не только оплачивать полную стоимость их пребывания, но и добавить 50% сверху за такую привилегию и защиту. В иных кругах это называется крышеванием.

Успешна ли НАТО в других областях, вопрос дискуссионный. Можно посмотреть по результатам: «по плодам узнаете их». Югославия – на территории Косово и Метохии создано полукриминальное псевдогосударство, источник множества проблем в Европе. Сербии нанесен огромный ущерб. Косовская кампания НАТО стала тяжелейшим ударом по всей системе международного права и усилиям по созданию подлинно коллективной архитектуры безопасности в Европе.

Афганистан – за почти 18 лет потрачены огромные средства, но около 40% населения страны проживает на территории, подконтрольной талибам, и это по оценкам Пентагона. Военная кампания НАТО привела к значительным жертвам среди мирного населения. Производство опийного мака увеличилось в десятки раз. В 2001 году посевные площади мака составляли порядка 7,6 тысячи гектаров, в 2017 году – 328 тысяч гектаров. 2017 год вообще стал рекордным по объему изготовленного опия – порядка девяти тысяч тонн. Нынешняя миссия альянса — решительная поддержка — не справляется с созданием боеспособных афганских силовых структур, их потери огромны, уровень дезертирства значителен.

Ливия – операция НАТО «Объединенный защитник» стала еще одним примером извращения международного права. Резолюция 1973 Совета Безопасности ООН предполагала создание бесполетной зоны и меры по защите гражданского населения, а не смену режима вооруженным путем. Итог – государство ввергнуто в хаос.

В результате социальной инженерии Запада гигантские территории в регионе БВСА лишены признаков государственности, стали и источником, и прибежищем террористических группировок, включая ИГИЛ*. Именно эта нестабильность генерирует миграционные потоки, в которых рискует захлебнуться Европа.

— Но разве США всегда удавалось выстраивать союзников в шеренгу?

— Действительно, разногласия внутри альянса есть и были. Не все шаги США получали единодушную поддержку союзников по НАТО. Достаточно вспомнить иракскую кампанию 2003 года, которая вызвала серьезные трения между ведущими странами блока. Французскую картошку в США переименовали в «картошку свободы», выливали французское вино в канализацию и придумывали иные способы демонстрации неприятия самостоятельного поведения Франции. Европейцы тогда всерьез задумались об увеличении своей автономии в военно-политических вопросах.

Сегодня эти разногласия даже глубже, чем раньше. Но, к сожалению, лучшего способа блокового сплочения, чем стряхивание пыли с «российской угрозы», найдено не было.

В результате со стороны НАТО мы сталкиваемся не только с возрождением риторики холодной войны, но и с военным строительством по ее калькам. Все это в сочетании с реализацией планов создания системы глобальной ПРО, стремлением США освободиться от ограничений соглашений в сфере контроля над вооружениями, таких как ДРСМД, формирует тревожную картину. Многократно возросли риски скатывания к неконтролируемой эскалации военной напряженности и гонке вооружений.

— На Западе многие считают, что отправной точкой нынешнего кризиса стали события на Донбассе и воссоединение Крыма с Россией. Этим объясняют и меры по сдерживанию России. Вы согласны с этой точкой зрения?

— Нет. Ошибочно полагать, что до начала украинского кризиса все было нормально, а потом вдруг стало плохо по вине России. К 2014 году НАТО подошла в состоянии внутренней неустойчивости, потери ориентиров и необходимости поиска нового предназначения. Холодная война закончилась. Политика расширения явно исчерпала себя. Последствия гуманитарных интервенций и больших операций до сих пор ощущают на себе миллионы людей. Непопулярной и беспросветной стала операция в Афганистане. Было принято решение о радикальном сокращении контингента там. Именно тогда НАТО и стала возвращаться к «истокам» – защите от угрозы с Востока. А последовавший за госпереворотом кризис на Украине, к которому сами страны НАТО приложили руку, стал лишь удобным идеологическим обрамлением для такого разворота натовской политики и военного планирования.

Замечу, что по ряду принципиальных вопросов разногласия у России и альянса были и раньше. Речь идет о многочисленных нарушениях международного права, продвижении НАТО к нашим рубежам, развитии военной инфраструктуры на территории новых членов, формировании европейского сегмента глобальной ПРО США, участии неядерных стран в ядерных учениях под эгидой блока.

Случались ситуации, когда наши отношения прерывались – в 1999 году в связи с бомбардировками силами НАТО Югославии, в 2008 году после конфликта в Южной Осетии. Сегодняшний кризис – не первый, но самый продолжительный. Сотрудничество по гражданской и военной линиям прекращено полностью. НАТО сама отказалась от позитивной повестки дня в отношениях с Россией. Ее не существует. И пока нет признаков того, что в НАТО знают, как выходить из этого тупика.

— Россия говорит о милитаризации Европы, об опасности новой гонки вооружений. Есть ли угроза военного конфликта с НАТО, не приведет ли это к ядерной войне?

— В настоящий момент альянс осуществляет адаптацию своих военных потенциалов, аргументируя это необходимостью парирования угроз со всех азимутов. Но основные усилия сфокусированы на восточном фланге. Предпринимаются меры по повышению боеготовности войск, их оперативной переброске по Европе. Значительно активизирована деятельность натовских сил в Балтийском и Черноморском регионах, приарктической зоне. Проводятся крупномасштабные учения, к которым привлекаются стратегические средства, носители ядерного оружия. Создаются новые и модернизируются существующие структуры командования и тылового обеспечения, объекты инфраструктуры, склады вооружений и военной техники.

Военное планирование альянса переформатируется под противодействие именно сопоставимому сопернику в условиях конфликта высокой интенсивности. Согласно Основополагающему акту Россия-НАТО 1997 года, альянс взял обязательство полагаться на адекватную инфраструктуру, соизмеримую с задачами, которые он перед собой ставит. Значит, по характеру создаваемой инфраструктуры можно судить и о ее реальном предназначении.

Мы становимся свидетелями возрождения «лучших» практик времен холодной войны. Так, осуществляемый американскими силами в Европе комплекс мер под названием «Динамичное задействование сил» был в свое время важной составляющей стратегии противостояния СССР. Он предусматривает изучение потенциального ТВД, отработку навыков мобилизации без заблаговременного предупреждения, быстрого перемещения и развертывания. Свежий пример – это переброска 1500 американских военнослужащих в марте из США в европейские страны.

Опасной представляется линия на наращивание возможностей в киберпространстве, которое было признано альянсом одной из операционных сред. Это предполагает развитие не только оборонительных, но и наступательных потенциалов. Имеются свидетельства того, что таковые уже есть в распоряжении стран НАТО. Это повышает вероятность киберинцидентов.

Серьезную обеспокоенность вызывает резкое увеличение странами альянса своих военных расходов, которые составляют больше половины общемировых. За один только 2018 год в совокупности они превысили 1 триллион долларов. Это больше российских трат на оборонные нужды в 22 раза!

Нельзя забывать, что в соответствии с принятыми на саммите в Уэльсе в 2014 году обязательствами 20% этой суммы идет на закупки и НИОКР новых вооружений. С поправкой на то, что некоторые страны НАТО еще не соответствуют этому критерию, речь все равно идет о более чем ста миллиардах долларов. Вашингтон требует при этом, чтобы союзники закупали вооружения у США. 100 миллиардов долларов ежегодно – неплохая финансовая инъекция в американский ВПК.

С США все более или менее понятно – их раздутый военный бюджет нацелен на обеспечение доминирования американских вооруженных сил во всех операционных средах, на всех ТВД. Но для чего такие траты европейским странам?

В маркетинге есть понятие «создание искусственного спроса», когда тебе предлагают в принципе не нужный товар. Если много говорить о приближающемся дожде, продашь больше зонтов. С помощью раздувания мифической угрозы с Востока формируется спрос на инструменты обеспечения защиты, прежде всего на вооружения и военную технику. Вопрос в том, насколько в Европе заинтересованы оплачивать свои же собственные страхи.

Обязательства по наращиванию военных бюджетов вынуждают государства альянса сокращать вложения в социально-экономическое развитие и даже заимствовать на внешних рынках. После окончания холодной войны страны Запада в результате глубокого сокращения финансовых вливаний в оборону получили так называемые дивиденды мира, которые пошли на нужды развития. Сейчас маятник качнулся в другую сторону и европейцам придется затянуть пояса.

Со своей стороны, в этой гонке участвовать не намерены. Ставку делаем на экономичные, точечные и эффективные средства.

В том, что касается вооруженного конфликта с НАТО, то все здравомыслящие надеются, что этого не произойдет. Это была бы катастрофа для всего человечества. Уверен, что это понимают и в Вашингтоне, и в Брюсселе. Однако в сегодняшней ситуации возрастает риск непреднамеренных инцидентов, неправильно понятых намерений. Их необходимо избежать.

— НАТО готовится принять в свои ряды Северную Македонию. Вступление в альянс по-прежнему остается эффективным способом обеспечения безопасности?

— В НАТО не любят сравнений между политикой открытых дверей и сферами влияния. Но в отсутствие реальной угрозы такие аналогии очевидны. Еще раз вспомним лорда Исмэя. В условиях, когда США руководствуются соображениями конкуренции между ведущими державами, странам-аспирантам предлагается выбрать сторону. Для того чтобы склонить к «правильному выбору», применяется весь арсенал средств вмешательства в внутренние дела. Решение о вступлении нередко принимается в обход мнения населения. В частности, результаты референдума в Македонии были попросту проигнорированы как властями страны, так и в НАТО. То, что ЦИК страны объявил его несостоявшимся, не принимается во внимание. В Черногории вообще никакого референдума не проводилось.

Какова добавленная ценность членства в НАТО таких стран, как Черногория и Северная Македония? А им от кого надо защищаться? Единственная дестабилизирующая сила в регионе сейчас – это так называемая армия Косово, которая в любой момент при попустительстве натовцев может спровоцировать новый кризис на Балканах. Кстати, со стороны НАТО мы так и не услышали никаких комментариев в связи с заявлениями албанского руководства, что у косовской проблемы только одно решение – присоединение края к Албании.

На что страны-аспиранты рассчитывают? На приобретение большей безопасности за меньшие деньги? Такие лозунги были в ходу в НАТО в начале 2010-х, это называлось «умная оборона». Однако в итоге ради пресловутой солидарности их заставят платить втридорога – возрастут и расходы на оборону, и риски безопасности. На последующий пропуск в Евросоюз? Это представляется наивным. Пребывание на территории иностранных военных и техники, а также алармистская риторика не могут способствовать созданию благоприятного инвестиционного климата. Иностранные вложения в инфраструктуру и размещение войск имеют ограниченный, но никак не долгосрочный и комплексный эффект для экономики. Кроме того, при вступлении в альянс страны вынуждены автоматически присоединяться к его в целом недружественной по отношению к нашей стране линии, чем также наносят себе серьезный экономический урон.

НАТО продвигает совершенно искаженный тезис о том, что членство в альянсе является едва ли не самым эффективным способом обеспечения безопасности. Эта точка зрения оторвана от реальности. Лучше способа обеспечения безопасности любого государства, чем построение добрых, взаимовыгодных и равноправных отношений со всеми своими соседями, пока не придумано.

— Каковы результаты адаптации НАТО к новым вызовам безопасности?

— Эффективная адаптация к новым реалиям требовала бы от альянса отхода от установок своих отцов-основателей. Противостоять новым, гораздо более сложным вызовам на идеологической платформе 1949 года невозможно. Для этого нужно не объявлять себя источником политической легитимности, а реально попытаться встроиться в подлинно коллективные усилия по обеспечению безопасности на основе международного права.

Обновление альянса было бы возможно через установление подлинного стратегического партнерства с Россией. Такая попытка была предпринята на Лиссабонском саммите Россия-НАТО в 2010 году. Однако на деле натовцам пришлось бы поступиться своей «исключительностью», открывать для себя искусство компромисса и работы на равных, ориентироваться не на групповые, а не общие интересы. Этого не произошло.

— Каковы перспективы российско-натовских отношений? В НАТО говорят, что «дела как обычно» уже невозможны.

— В этом наши точки зрения с НАТО совпадают. «Дела как обычно», как мы их знаем по периоду 2002-2008 и 2010-2014 годов, уже невозможны. НАТО зашла слишком далеко в нагнетании конфронтации с Россией, и пока не видно, когда и где здравомыслие возьмет верх. Парадокс, но сегодняшние отношения Россия-НАТО как раз больше всего и напоминают «обычное» состояние дел, под которое создавалась НАТО – под холодную войну. Снова стряхнули пыль с доктрины Армеля: диалог и сдерживание. Только в этой формуле сейчас много сдерживания и мало диалога.

НАТО является, безусловно, серьезным фактором безопасности, который мы не собираемся игнорировать. При этом мы понимаем – очень многое из того, что делается в альянсе, является производной от политики США. Изменятся отношения Россия-США, изменятся и отношения Россия-НАТО. Напомню, что российская реакция на события 11 сентября 2001 года во многом стала катализатором создания нового качества отношений с альянсом, учреждения Совета Россия-НАТО.

Сегодня существует объективная необходимость в политическом диалоге и в поддержании рабочих контактов на уровне военных экспертов. НАТО отказалась от практического сотрудничества с нами в интересах укрепления безопасности. Но есть объективная потребность в совместной работе по снижению рисков непреднамеренной эскалации, предотвращению инцидентов. С отдельными странами НАТО такие контакты есть. С альянсом в целом пока нет. Абсурдно само решение альянса прекратить нормальные рабочие контакты по военной линии. В конечном счете от состояния отношений Россия-НАТО во многом зависит и состояние военной безопасности в Европе. Слова президента России Владимира Владимировича Путина относительно наших дальнейших действий в контексте ДРСМД применимы и здесь. Наши предложения находятся на столе. Подождем, пока альянс сам дозреет до осознания важности серьезного разговора с нами по вопросам безопасности.